Интервью для Учительской газеты
- Дмитрий Петрович, что, по-вашему, сложнее - работа актера или режиссера?
- Здесь трудно сравнивать. Профессия режиссера - это состояние человека-творца. Все, что тобою пережито, увидено, услышано, прочувствовано, выражается в каждом слове, жесте, мимике твоего артиста.
Режиссерская работа - это проекция твоей жизни на инструменты, в качестве которых выступают живые люди-актеры. Это состояние, когда двенадцатичасовой рабочий день пролетает для тебя, как 12 минут: ты не хочешь есть, спать, в тебе огромное количество энергии и сил. Но при этом взаимоотношения режиссера с актерами должны основываться на взаимном обмене энергиями и благодарностью, иначе весь этот взрыв режиссерской энергии может как гром пройти, так ничего и не создав.
В то же время актерская профессия - это что-то на грани юродства. Нормальный человек не может быть артистом. Только «сумасшедшие» могут быть суперталантливыми, гениальными артистами.
- Что вы имеете в виду?
К таким людям нужно относиться бережно, они очень ранимы, не похожи на других. Это отдельный круг, отдельная каста. Ее представители почти не общаются с другими людьми, потому что их никто не может понять. Они тянутся к солнцу, воздуху, впечатлениям. Они этим живут, им необходимо набирать в актерскую копилку все больше и больше персонажей, поступков, эмоций, мимики, жестов, сцен, драматургии жизни…
- А есть какие-то общие черты у всех творческих людей?
Творческая единица - это прежде всего созидатель. Эти люди любят наблюдать жизнь. Например, режиссер Алексей Балабанов с утра выходил, как на работу, на улицу, в город. Он доезжал на общественном транспорте до какой-либо остановки, и чем больше он видел скоплений людей, тем интереснее это было для него. Он всегда носил с собой записную книжку и месяцами, годами ходил, наблюдал, подслушивал и записывал. В итоге, как Менделееву в одну ночь приснилась периодическая таблица химических элементов, так Балабанову снились целые сценарии. Наутро он просыпался и просто записывал их. Потом приходил на площадку и с закрытыми глазами командовал: «Вот это отсюда, а вот это сюда, вот это влево, а вот это вправо… Всем все ясно? 15 минут для подготовки, и будем снимать!»
- Многие в детстве хотят стать артистами. Но становятся ими в итоге лишь единицы. А можно ли с раннего возраста определить артистический талант?
Таких детей видно сразу. Он будет чудить, все время привлекать внимание: то плачет, то смеется, то дергает тебя. Такой ребенок не в состоянии сосредоточиться на упражнениях или формулах. Спросишь у него: «Ты контрольную написал?» Недоумевающее лицо… Хватается за живот: «Ой, так плохо стало, ой, можно маме позвонить?» Это артист. Ну чего тут проверять? Нужный коэффициент талантливости уже задан природой.
- Есть ли у вас любимые и нелюбимые роли?
Ну вот Савва Васильков из пьесы Островского «Бешеные деньги» очень любим мною. Спектакль идет в театре четыре с половиной часа, и за это время происходит полная трансформация героя, от и до. Хотя, пожалуй, «трансформация» тут неточное слово. Скорее превращение. Или даже у нас на глазах происходит эволюция человека.
У меня таких любимых ролей штук 60. Это как скелеты, обросшие мясом - драматургией. Скелет - это история персонажа. В процессе работы над ролью мы на него наращиваем привычки, состояние этого персонажа. А еще полезно представить себя кем-то вроде психоаналитика для своих персонажей. Вы домысливаете за «клиента» ваши страхи и счастливые моменты из детства. Вы обращаетесь к нему. Почему в этой сцене персонаж говорит именно так, а не иначе? Что за этим стоит, каков был замысел драматурга?
Те же роли, которые оказались нелюбимыми, уходят от меня. Так же и в жизни: то, что становится нелюбимым, будет вас покидать. Если вы хотите, чтобы с вами что-то или кто-то оставался подольше, будь то предметы или одушевленные существа, то нужно их сильно любить. Иначе, как только в вас появляется холодок, равнодушие, это исчезает из вашей жизни.
- Вы отделяете роли от самого себя и своей жизни?
Меня журналисты часто спрашивают: «А как вы выходите из образа, а какое влияние оказывают роли на вашу жизнь?» Ну, безусловно, оказывают. Скажем, мне предстоит играть роль человека, который все время исходит гримасами от злости, от повышенной желчности, от негодования, от несправедливости вокруг, от того, что некому довериться, никто тебя не понимает, все от тебя чего-то хотят… Я говорю, в частности, о своей роли Петра Первого в «Тоболе». И у меня возникает соответствующая психосоматика. Еще у него было повышенное глазное давление, глаза чуточку навыкате. Это тоже было необходимо научиться делать, ведь я родом из Астрахани, у меня глаза миндалевидные, восточного типа. Они совсем не похожи на глаза Петра.
Мне надо было стать им - человеком, от крика которого люди падали… Да, роли могут влиять на жизнь. Но нельзя просить артиста: «Так, давай покажи, как ты Петра играл!» И в то же время, как мы учимся спорту или танцам, разучиваем новые движения, так и, работая над ролью, ты вырабатываешь определенный характер, привычку, походку, мимику и даже состояние здоровья, характерное для твоего персонажа. И по команде «Начали!» ты живешь, по команде «Стоп!» умираешь. Этому учат в институте. За четыре года ты можешь по третьему звонку сразу перестроиться. Оп, и ты уже рыдаешь…
- Назовите, пожалуйста, три вещи, которые непременно должны находиться в вашей гримерке.
Первое - на столе в гримерке у меня обязательно лежит многократно прочитанная пьеса, которую я ношу с собой на каждый спектакль, на помятых, расписанных страницах которой мои заметки и зарисовки о сути и характере персонажа. Второе - мне необходима музыка, соответствующая времени, настроению, месту действия, персонажу, в которого я совсем скоро превращусь.
Ну и, конечно, реквизит, потому что по системе Станиславского существует убеждение, что нужно поменять отношение к реквизиту, который до боли тебе знаком, чтобы и роль повернулась по-новому. Это помогает не терять свежести чувств на очередном показе того или иного спектакля.
- Известно, что вы человек верующий, вы даже побывали на священной горе Афон, снялись в фильме «Остров»… А что для вас означает вера?
Вера, на мой взгляд, это состояние, в котором слово Божье - это как постоянная жажда воды и свежего воздуха.
Что же касается горы Афон, то там находится православный центр. Я даже не помню точно, сколько там всего православных монастырей. Но все, что там есть, - песок, камень, стены, иконы, росписи, витражи, монахи, послушники, туристы - все посвящено Слову. Бог - это Слово. Оно очень действенно. Как словом Христос мог возродить человека, вылечить его и даже воскресить, так иной человек может словом убить… Ну вот, к примеру, юная актриса когда-то услышала, что она прыщавая, и она никогда в жизни больше не выйдет на сцену.
Ваше слово может возыметь действие на всю жизнь человека. Поэтому необходимо очень бережно относиться к каждому слову.
- Как, по-вашему, нужно ли давать современным детям знания о культуре, театре, кино?
Думаю, что идеальный досуг для современных школьников и для взрослых - это обсуждение произведений искусства. Это может быть умный разговор, в ходе которого будет обсуждаться постановка той или иной пьесы, скажем, того же «Гамлета»: как его играют на Таганке или во МХАТе. И поверьте, это гораздо интереснее, чем обсуждение повседневных новостей на уровне пустословия… Если вместо этого мы станем говорить об искусстве, то можно надеяться, что наше новое российское поколение, которое сейчас растет, будет действительно культурным обществом. Досуг не должен превращаться в праздность.
Источник: Учительская газета